Click to order
ПЕЩЬ РА
Зуев Владимир Осипович
Средний Урал, Свердловская область, лето 1971 г.
Наш командир, когда не в части мы, и не на неделю, иногда нас отпускал до вечера. В лесу грибочков, ягод пособирать, на речку-озерцо — рыбёшек потягать. И тем, кого отпустит, хорошо, и, если есть «улов», на камбузе подспорье. Командир в поездках называл так кухню. Иногда даже — в деревеньку отпускал, но здесь по одному, ну очень редко. Помочь кому из стариков по хозяйству, домашних щей поесть и пирогов. Условие одно — на место вовремя и «без проблем».
От «точки» до деревни небольшой – восемь километров «рысцой» обычно пробегали. Всегда найдётся там работка нам.
Как закончим-сладим дело — пироги да щи, да каша уже готовы.
И самовар! С вареньем-мёдом шанежки… Домашние пирожки — не то, что «армейский паёк»… Иногда и банька по такому случаю протоплена у хозяев. А если в пятницу ты «на Хлеба» попал..! Таких Хлебов я не едал нигде и никогда потом. Мечтаю весь процесс, что рассказали нам и показали, у себя на даче повторить «по всей программе». Наверно только Хлеб… Полностью включает и сбор росы, и в печи мытьё, точнее — прогрев, леченье, набиранье сил… Ладно, суть, по пунктам. Хотя начну я «с бани».
Для этого печь не всякая годилась. Для Хлебов — особая нужна. Да и любая русская, что ладили печных дел мастера. А вот, чтоб париться и мыться в ней — нужна большая печь, чтоб мог поместиться там любой из взрослых, да ещё хотя бы один ушат, специальный, липовый, довольно узкий, но всё ж… где травы, веники и мёд запарены «для духа»
и здоровья. Сначала печь топили. Долго, жарко. Только ольхой или берёзой. Дрова другие — в другие дни. Потом, когда очистят от углей, золы — Хлеба! На всю «седмицу». Для гостей и для семьи.
Лишь только после, когда Хлеба готовы, на скамью поставлены «созреть», и холстом специальным, «Хлебным», покрыты, печь готовят для мытья: вдвигают широкую доску… Опять из липы — сидеть на ней, чтоб «не прижарить», ушат со взваром банным и вениками. Для «хворых» и в особых случаях — специальным тестом обмазывают тело…
и в печь! На голову всегда или платок повяжут, или «банный чепчик», чтоб не угореть. В такой печи, где удалось два раза мне прогреться-пропариться, два ушата по краям,
а посередине, сидя — я.
Первый раз без теста… С трудом залез, чуть обжигаясь, везде без навыка – никак), уселся меж ушатов. Над головой пространство — можно с веником рукой подвигать. Махать, как в просто бане, не получится, а протереться — в самый раз. В одном ушате — чистая вода, в другом — довольно крепкий, духмяный взвар из трав и мёду, не только мыться, даже пить возможно. Хотя питьё, специальный жбан, чтоб «дыхальца» открыть на коже, дали перед печью. Веники, берёзовый, дубовый в ушате со взваром. Прогрелся чуть, протёрся пару раз берёзовым, он вместе с взваром помогает «дыхальца» открыть. Жар в печи со всех сторон,
и даже снизу, хоть «на лопате» липовой сижу… Если бы ни взвар и ни вода, которой обтирался — наверно спёкся б… В конце обязательно дубовым веником протереться — «дыхальца» закрыть. Конечно, если в печь один раз забрался. Старики по два, по три раза…
Дубовым всегда в конце. Баня у этих стариков есть, великолепная баня! «По чёрному»! И дух в ней — сказка! Мы там несколько раз парились… А вот в печи пропариться — особый случай…
Вылез. Розовый… На улице холодною водицей облился… Закутали не вытирая
в простынку, и чай с малиной- мёдом из самовара… Пока весь пот не вышел.
ДВА ВЕДЁРНЫХ САМОВАРА — ОДИН «ВЫДУЛ»!!!
Выжмешь простынь, снова чай… А пот ручьём! Потом — как выключили воду!
Сухой! И вытирать нечего — сухой.
— Теперь энергично оботрись, и можешь одеваться. Хорошо держался, молодец. Постарайся ещё разок прийти в следующую пятницу к Хлебам, да чуть пораньше.
С командиром договорюсь, тебе очень надо. Тесто приготовим для тебя. — Какое тесто?
И зачем?
— А «хвори» убирать, малёхо накопил. И даже всем здоровым хоть один раз в три годочка надо. На родниковой, чистой водице, а если есть возможность на утренней зорьке росу собрать холстами с разнотравья, с лугов цветущих, хоть чуть-чуть.
Обмажем тело, в печи без веников и шаек посидишь, пока тесто коркою не станет. Вылезешь — отколупаем аккуратно, под дерево, под дубочек, что вместе мыс тобой посадим — закопаешь, и будешь хоть куда! В следующую пятницу действительно командир меня отпустил. Одного. Пришел с утра, дрова колол в начале. Хорошо пошло, легко, азартно даже. Воды из криницы принёс. У них колодец есть с «журавлём» почти что рядом с домом, но иногда, и для Хлебов, и в особые деньки нужна вода из родника.
А криница — под горкой родничок, что в сруб из лиственницы одели много лет назад их деды… Монет серебряных на дно, камней кремнёвых, кварцевых, прозрачных… Закрыта крышкой, водопадик, ручеёк. Вокруг шиповника кусты, сирень чуть дальше, сосны и берёзы. Поодаль — мощный дуб на горке. Скамья под ним. Иконка… Набрал воды бадью…
— Ну, садись под образа, внимательно посмотрим на тебя, а ты — пока ни звука… Долго оба старика – хозяин и хозяйка, в глаза смотрели. Внимательно, по-доброму… НО ГЛУБОКО. Друг другу — Готов Хлебами с нами вместе он заняться? — Готов…
А тебе сейчас на улице польём водицы на руки — умыться. И будем вместе Хлеб
Творить. Шестнадцать караваев… Потом и тебя «испечём».
— Как это — испечём?!! Совсем? — удивился я. — Обмажем тестом вон из того
глиняного горшка, и — прогреться в печь.
На этот раз без веников и без воды. Вылезешь — снимем корочки и закопаем под дубком. Покажем где. А потом — трапеза.
Как заново родишься.
— Ну, тогда ладно. Про Хлеба расскажу потом. Сейчас — про «Ивашку под простоквашкой», то бишь — меня «в кляре»…
…Хлеба готовы. На лавку положил, хозяйка и хозяин их ВМЕСТЕ рушниками вышиванными закрыли. Не тем, что в прошлый раз, а отдельно на каждый.
Разделся под пенье странное, протяжное, но радостное. Обмазали довольно густым тестом всего, кроме головы, даже лицо. Аккуратно залез в печь — «Бабушка на лопату саживала, в пещь налаживала…» Её, пещь, прикрыли, оставив пару щёлок. Ощущения странные–тесто стало стягивать меня,как выжимая пот иль соки лишние. И здесь же наполняя лёгкостью и силой. Намного легче было, чем в прошлый раз, хотя жару больше.
(ПЕЩЬ — старые так выговаривают…)
Старики поют — торжественно, как гимны… молитвы, странные слова … не помню, но по-русски… странным выговором…
Открыли. Вылезаю, как в латах весь.
И! Удивление...
Горенка полна девиц! В одеждах старинных, в кокошниках… Поют: — Сокол наш ясный родился, Кожу в печи поменял… Снимают «латы» из теста,в деревянную кадку кладут. У меня в голове… лёгкие вихри… Перед глазами радуги… лентами плывут в такт пению… Ничего не понимаю, и не двигаюсь… Всё тесто-корки, сняли. Старик меня обтёр рушником, помог надеть рубаху до колен, а бабуля с поклоном подаёт глубокую глиняную миску с молоком:- Испей, добрый молодец, наберись сил.
Вкусный напиток. Кроме молока и мёду в нём растёртые орешки кедра и ещё что-то.
Часть гимна-молитвы, что исполняли Старцы, когда «ивашку под простоквашкой» готовили...
...Ой, да на ЗОРЕ, да на Зореньке,
С трав, да духмяных, да на полюшке чистом,
Полотном, да льняным, самотканым
РОСЫ чисты сбирала, В Туесок отжимала.
Ой, ты РОСОНЬКА, РОСА, Силу дай
Для замеса с травами, мучкой, водицей…
Чтоб болезному Здравье, да вернуть
Полной Мерою, Полной мерой Святою…
Для мучицы целебной злаки разные брала,
Цветы, травы, коренья в нужный срок собирала…
Чашу зрелого мёда, да пыльцы разнотравья
В тесто я затворила с Молитвой, со Словом…
Ой, да на ЗОРЕ, на Зорьке Пещь-Ра жарко топилась,
Да не просто топилась — с приговором — ольхою.
Топись Пещь-ра, ты жарко, прежарко,
Пламя, будь ты целебно и мягко.
Накопись ты в той глине, из чего ЛОНО Пещи…
И лучись Силой Благою, Силой живою,
Изгоняя все хвори… из болезного тела,
Проясняя все мысли, очищая все чувства…
Как появятся угли, разгребём их до края.
И хворобного тестом мы обмажем целебным.
В ЛОНО Пещи задвинем на осиновой достке.
Чтобы Жар Пещи и целебное тесто всю хворобу забрало.
Всю хворобу спалило, Жизни силушку дало.
Напитала дитятюшки ЖИВОЙ! Новой Силушкой, Силой.
И Лучами от ЛОНА, Жарцелебным от углей,
Соками Теста, что с Любовью-Молитвой творила…
Как возьмётся всё коркой, того, кто
Вновь Родится С Огнём-Пламенем Жизни,
Из Пещи потихоньку достанем…
Корку, взявшую хвори, с него соберём.
И потом вместе с ним, обновлённым,
Дав ему Новое, тайное имя, под Дубовый Росток
По весне закопаем-посадим, Святою Водицей полив.
Пусть ростёт Тот дубок в Могучий Дуб родовой…
Был когда-то «он» хворый, болезный.
Теперь — Вновь Народился! С Новой Судьбой!
Сам теперь помогай и Природе, и Роду!
Стань Защитником Жизни, Любви и Миров!
Стань Опорой Семье, Продолжателем Рода,
Для Земли стань садовником славным,
Для Потомков стань Хранителем Жизни и Знаний.
А Для Предков — Хранителем Памяти их…
ИЗ ИНТЕРНЕТА:
Баба Яга (Ягуня-Матушка) — Вечнопрекрасная, Любящая,
Добросердечная Богиня-Покровительница детей-сирот и детей вообще. Она странствовала по Мидгард-Земле то на Огненной Небесной Колеснице, то верхом на коне по землям, на коих жили Роды Великой Расы и потомки Рода Небесного, собирая безпризорных детей-сирот по градам и весям. В каждой Славяно-Арийской Веси, даже в каждом многолюдном граде или поселении, Богиню-Покровительницу узнавали по излучающейся доброте, нежности, кротости, любви и ее нарядным сапожкам, украшенным золотыми узорами, и показывали Ей, где живут дети-сироты. Простые люди называли Богиню по-разному, но обязательно с нежностью. Кто — Бабушкой Йогой Златой Ногой, а кто и совсем по-просту — Ягуней-Матушкой.
Детей-сирот Ягуня доставляла в свой предгорный Скит, который находился в самой чаще леса, у подножия Ирийских гор (Алтай). Она делала это для того, чтобы спасти от неминуемой гибели последних представителей древнейших Славянских и Арийских Родов. В предгорном Скиту, где Ягуня-Матушка проводила детей через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, имелось Капище Бога Рода, высеченное внутри горы. Рядом с горным Капищем Рода, в скале имелось специальное углубление, которое Жрецы называли Пещь Ра. Из него выдвигался каменный помост, разделенный выступом на два равных углубления, называемый ЛапатА. В одно углубление, которое было ближе к Пещь ра, Ягуня-Матушка укладывала спящих детей в белых одеждах.
Во второе углубление накладывался сухой хворост, после чего ЛапатА задвигался обратно в Пещь Ра, и Ягуня поджигала хворост. Для всех присутствовавших на Огненном обряде это означала, что дети-сироты посвящены Древним Вышним Богам и в мирской жизни Родов их никто более не увидит. Чужестранцы, которые иногда присутствовали на Огненных Обрядах, очень красочно рассказывали в своих краях, что своими глазами наблюдали, как маленьких детей принесли в жертву Древним Богам, бросив живыми в Огненную Печь, и сотворила сие Баба Яга. Чужестранцам было неведомо, что когда задвигался помост-лапата в Пещь Ра, специальный механизм опускал каменную плиту на выступ лапаты и отделял углубление с детьми от Огня. Когда загорался Огонь в Пещь Ра, Жрецы Рода переносили детей с лапаты в помещения Капища Рода. Впоследствии из детей-сирот воспитывали Жрецов и Жриц, а когда они становились взрослыми, юноши и девушки создавали семьи и продолжали свой род. Ничего из этого чужеземцы не ведали и продолжали распространять сказки о том, что дикие Жрецы Славянских и Арийских народов, а в особенности кровожадная Баба Яга, детей-сирот в жертву Богам приносят. Эти чужеземные сказки повлияли на Образ Йогини-Матушки, особенно после христианизации Руси, когда Образ красивой молодой Богини подменили Образом старой, злой и горбатой старухи со спутанными волосами, которая крадет детей. жарит их в печи в лесной избе, а потом поедает их. Даже Имя Ягуня-Матушки исказили и стали пугать Богиней всех детей.
ТАК ЧТО: "....И В СУМУ ЕГО ПУСТУЮ КЛАДУТ ГРАМОТУ ДРУГУЮ..."
А.С. ПУШКИН
Средний Урал, Свердловская область, лето 1971 г.
Наш командир, когда не в части мы, и не на неделю, иногда нас отпускал до вечера. В лесу грибочков, ягод пособирать, на речку-озерцо — рыбёшек потягать. И тем, кого отпустит, хорошо, и, если есть «улов», на камбузе подспорье. Командир в поездках называл так кухню. Иногда даже — в деревеньку отпускал, но здесь по одному, ну очень редко. Помочь кому из стариков по хозяйству, домашних щей поесть и пирогов. Условие одно — на место вовремя и «без проблем».
От «точки» до деревни небольшой – восемь километров «рысцой» обычно пробегали. Всегда найдётся там работка нам.
Как закончим-сладим дело — пироги да щи, да каша уже готовы.
И самовар! С вареньем-мёдом шанежки… Домашние пирожки — не то, что «армейский паёк»… Иногда и банька по такому случаю протоплена у хозяев. А если в пятницу ты «на Хлеба» попал..! Таких Хлебов я не едал нигде и никогда потом. Мечтаю весь процесс, что рассказали нам и показали, у себя на даче повторить «по всей программе». Наверно только Хлеб… Полностью включает и сбор росы, и в печи мытьё, точнее — прогрев, леченье, набиранье сил… Ладно, суть, по пунктам. Хотя начну я «с бани».
Для этого печь не всякая годилась. Для Хлебов — особая нужна. Да и любая русская, что ладили печных дел мастера. А вот, чтоб париться и мыться в ней — нужна большая печь, чтоб мог поместиться там любой из взрослых, да ещё хотя бы один ушат, специальный, липовый, довольно узкий, но всё ж… где травы, веники и мёд запарены «для духа»
и здоровья. Сначала печь топили. Долго, жарко. Только ольхой или берёзой. Дрова другие — в другие дни. Потом, когда очистят от углей, золы — Хлеба! На всю «седмицу». Для гостей и для семьи.
Лишь только после, когда Хлеба готовы, на скамью поставлены «созреть», и холстом специальным, «Хлебным», покрыты, печь готовят для мытья: вдвигают широкую доску… Опять из липы — сидеть на ней, чтоб «не прижарить», ушат со взваром банным и вениками. Для «хворых» и в особых случаях — специальным тестом обмазывают тело…
и в печь! На голову всегда или платок повяжут, или «банный чепчик», чтоб не угореть. В такой печи, где удалось два раза мне прогреться-пропариться, два ушата по краям,
а посередине, сидя — я.
Первый раз без теста… С трудом залез, чуть обжигаясь, везде без навыка – никак), уселся меж ушатов. Над головой пространство — можно с веником рукой подвигать. Махать, как в просто бане, не получится, а протереться — в самый раз. В одном ушате — чистая вода, в другом — довольно крепкий, духмяный взвар из трав и мёду, не только мыться, даже пить возможно. Хотя питьё, специальный жбан, чтоб «дыхальца» открыть на коже, дали перед печью. Веники, берёзовый, дубовый в ушате со взваром. Прогрелся чуть, протёрся пару раз берёзовым, он вместе с взваром помогает «дыхальца» открыть. Жар в печи со всех сторон,
и даже снизу, хоть «на лопате» липовой сижу… Если бы ни взвар и ни вода, которой обтирался — наверно спёкся б… В конце обязательно дубовым веником протереться — «дыхальца» закрыть. Конечно, если в печь один раз забрался. Старики по два, по три раза…
Дубовым всегда в конце. Баня у этих стариков есть, великолепная баня! «По чёрному»! И дух в ней — сказка! Мы там несколько раз парились… А вот в печи пропариться — особый случай…
Вылез. Розовый… На улице холодною водицей облился… Закутали не вытирая
в простынку, и чай с малиной- мёдом из самовара… Пока весь пот не вышел.
ДВА ВЕДЁРНЫХ САМОВАРА — ОДИН «ВЫДУЛ»!!!
Выжмешь простынь, снова чай… А пот ручьём! Потом — как выключили воду!
Сухой! И вытирать нечего — сухой.
— Теперь энергично оботрись, и можешь одеваться. Хорошо держался, молодец. Постарайся ещё разок прийти в следующую пятницу к Хлебам, да чуть пораньше.
С командиром договорюсь, тебе очень надо. Тесто приготовим для тебя. — Какое тесто?
И зачем?
— А «хвори» убирать, малёхо накопил. И даже всем здоровым хоть один раз в три годочка надо. На родниковой, чистой водице, а если есть возможность на утренней зорьке росу собрать холстами с разнотравья, с лугов цветущих, хоть чуть-чуть.
Обмажем тело, в печи без веников и шаек посидишь, пока тесто коркою не станет. Вылезешь — отколупаем аккуратно, под дерево, под дубочек, что вместе мыс тобой посадим — закопаешь, и будешь хоть куда! В следующую пятницу действительно командир меня отпустил. Одного. Пришел с утра, дрова колол в начале. Хорошо пошло, легко, азартно даже. Воды из криницы принёс. У них колодец есть с «журавлём» почти что рядом с домом, но иногда, и для Хлебов, и в особые деньки нужна вода из родника.
А криница — под горкой родничок, что в сруб из лиственницы одели много лет назад их деды… Монет серебряных на дно, камней кремнёвых, кварцевых, прозрачных… Закрыта крышкой, водопадик, ручеёк. Вокруг шиповника кусты, сирень чуть дальше, сосны и берёзы. Поодаль — мощный дуб на горке. Скамья под ним. Иконка… Набрал воды бадью…
— Ну, садись под образа, внимательно посмотрим на тебя, а ты — пока ни звука… Долго оба старика – хозяин и хозяйка, в глаза смотрели. Внимательно, по-доброму… НО ГЛУБОКО. Друг другу — Готов Хлебами с нами вместе он заняться? — Готов…
А тебе сейчас на улице польём водицы на руки — умыться. И будем вместе Хлеб
Творить. Шестнадцать караваев… Потом и тебя «испечём».
— Как это — испечём?!! Совсем? — удивился я. — Обмажем тестом вон из того
глиняного горшка, и — прогреться в печь.
На этот раз без веников и без воды. Вылезешь — снимем корочки и закопаем под дубком. Покажем где. А потом — трапеза.
Как заново родишься.
— Ну, тогда ладно. Про Хлеба расскажу потом. Сейчас — про «Ивашку под простоквашкой», то бишь — меня «в кляре»…
…Хлеба готовы. На лавку положил, хозяйка и хозяин их ВМЕСТЕ рушниками вышиванными закрыли. Не тем, что в прошлый раз, а отдельно на каждый.
Разделся под пенье странное, протяжное, но радостное. Обмазали довольно густым тестом всего, кроме головы, даже лицо. Аккуратно залез в печь — «Бабушка на лопату саживала, в пещь налаживала…» Её, пещь, прикрыли, оставив пару щёлок. Ощущения странные–тесто стало стягивать меня,как выжимая пот иль соки лишние. И здесь же наполняя лёгкостью и силой. Намного легче было, чем в прошлый раз, хотя жару больше.
(ПЕЩЬ — старые так выговаривают…)
Старики поют — торжественно, как гимны… молитвы, странные слова … не помню, но по-русски… странным выговором…
Открыли. Вылезаю, как в латах весь.
И! Удивление...
Горенка полна девиц! В одеждах старинных, в кокошниках… Поют: — Сокол наш ясный родился, Кожу в печи поменял… Снимают «латы» из теста,в деревянную кадку кладут. У меня в голове… лёгкие вихри… Перед глазами радуги… лентами плывут в такт пению… Ничего не понимаю, и не двигаюсь… Всё тесто-корки, сняли. Старик меня обтёр рушником, помог надеть рубаху до колен, а бабуля с поклоном подаёт глубокую глиняную миску с молоком:- Испей, добрый молодец, наберись сил.
Вкусный напиток. Кроме молока и мёду в нём растёртые орешки кедра и ещё что-то.
Часть гимна-молитвы, что исполняли Старцы, когда «ивашку под простоквашкой» готовили...
...Ой, да на ЗОРЕ, да на Зореньке,
С трав, да духмяных, да на полюшке чистом,
Полотном, да льняным, самотканым
РОСЫ чисты сбирала, В Туесок отжимала.
Ой, ты РОСОНЬКА, РОСА, Силу дай
Для замеса с травами, мучкой, водицей…
Чтоб болезному Здравье, да вернуть
Полной Мерою, Полной мерой Святою…
Для мучицы целебной злаки разные брала,
Цветы, травы, коренья в нужный срок собирала…
Чашу зрелого мёда, да пыльцы разнотравья
В тесто я затворила с Молитвой, со Словом…
Ой, да на ЗОРЕ, на Зорьке Пещь-Ра жарко топилась,
Да не просто топилась — с приговором — ольхою.
Топись Пещь-ра, ты жарко, прежарко,
Пламя, будь ты целебно и мягко.
Накопись ты в той глине, из чего ЛОНО Пещи…
И лучись Силой Благою, Силой живою,
Изгоняя все хвори… из болезного тела,
Проясняя все мысли, очищая все чувства…
Как появятся угли, разгребём их до края.
И хворобного тестом мы обмажем целебным.
В ЛОНО Пещи задвинем на осиновой достке.
Чтобы Жар Пещи и целебное тесто всю хворобу забрало.
Всю хворобу спалило, Жизни силушку дало.
Напитала дитятюшки ЖИВОЙ! Новой Силушкой, Силой.
И Лучами от ЛОНА, Жарцелебным от углей,
Соками Теста, что с Любовью-Молитвой творила…
Как возьмётся всё коркой, того, кто
Вновь Родится С Огнём-Пламенем Жизни,
Из Пещи потихоньку достанем…
Корку, взявшую хвори, с него соберём.
И потом вместе с ним, обновлённым,
Дав ему Новое, тайное имя, под Дубовый Росток
По весне закопаем-посадим, Святою Водицей полив.
Пусть ростёт Тот дубок в Могучий Дуб родовой…
Был когда-то «он» хворый, болезный.
Теперь — Вновь Народился! С Новой Судьбой!
Сам теперь помогай и Природе, и Роду!
Стань Защитником Жизни, Любви и Миров!
Стань Опорой Семье, Продолжателем Рода,
Для Земли стань садовником славным,
Для Потомков стань Хранителем Жизни и Знаний.
А Для Предков — Хранителем Памяти их…
ИЗ ИНТЕРНЕТА:
Баба Яга (Ягуня-Матушка) — Вечнопрекрасная, Любящая,
Добросердечная Богиня-Покровительница детей-сирот и детей вообще. Она странствовала по Мидгард-Земле то на Огненной Небесной Колеснице, то верхом на коне по землям, на коих жили Роды Великой Расы и потомки Рода Небесного, собирая безпризорных детей-сирот по градам и весям. В каждой Славяно-Арийской Веси, даже в каждом многолюдном граде или поселении, Богиню-Покровительницу узнавали по излучающейся доброте, нежности, кротости, любви и ее нарядным сапожкам, украшенным золотыми узорами, и показывали Ей, где живут дети-сироты. Простые люди называли Богиню по-разному, но обязательно с нежностью. Кто — Бабушкой Йогой Златой Ногой, а кто и совсем по-просту — Ягуней-Матушкой.
Детей-сирот Ягуня доставляла в свой предгорный Скит, который находился в самой чаще леса, у подножия Ирийских гор (Алтай). Она делала это для того, чтобы спасти от неминуемой гибели последних представителей древнейших Славянских и Арийских Родов. В предгорном Скиту, где Ягуня-Матушка проводила детей через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, имелось Капище Бога Рода, высеченное внутри горы. Рядом с горным Капищем Рода, в скале имелось специальное углубление, которое Жрецы называли Пещь Ра. Из него выдвигался каменный помост, разделенный выступом на два равных углубления, называемый ЛапатА. В одно углубление, которое было ближе к Пещь ра, Ягуня-Матушка укладывала спящих детей в белых одеждах.
Во второе углубление накладывался сухой хворост, после чего ЛапатА задвигался обратно в Пещь Ра, и Ягуня поджигала хворост. Для всех присутствовавших на Огненном обряде это означала, что дети-сироты посвящены Древним Вышним Богам и в мирской жизни Родов их никто более не увидит. Чужестранцы, которые иногда присутствовали на Огненных Обрядах, очень красочно рассказывали в своих краях, что своими глазами наблюдали, как маленьких детей принесли в жертву Древним Богам, бросив живыми в Огненную Печь, и сотворила сие Баба Яга. Чужестранцам было неведомо, что когда задвигался помост-лапата в Пещь Ра, специальный механизм опускал каменную плиту на выступ лапаты и отделял углубление с детьми от Огня. Когда загорался Огонь в Пещь Ра, Жрецы Рода переносили детей с лапаты в помещения Капища Рода. Впоследствии из детей-сирот воспитывали Жрецов и Жриц, а когда они становились взрослыми, юноши и девушки создавали семьи и продолжали свой род. Ничего из этого чужеземцы не ведали и продолжали распространять сказки о том, что дикие Жрецы Славянских и Арийских народов, а в особенности кровожадная Баба Яга, детей-сирот в жертву Богам приносят. Эти чужеземные сказки повлияли на Образ Йогини-Матушки, особенно после христианизации Руси, когда Образ красивой молодой Богини подменили Образом старой, злой и горбатой старухи со спутанными волосами, которая крадет детей. жарит их в печи в лесной избе, а потом поедает их. Даже Имя Ягуня-Матушки исказили и стали пугать Богиней всех детей.
ТАК ЧТО: "....И В СУМУ ЕГО ПУСТУЮ КЛАДУТ ГРАМОТУ ДРУГУЮ..."
А.С. ПУШКИН